Когда дядя был ослепительно молод и столь же красив, он не нашел другого способа загубить лучшие годы, как поступить в университет. Знающие люди и факультет хороший порекомендовали - журналистику. Он, наивный человек, и пришел. Первым делом, значит, сочинение.
читать дальшеСадись, пиши, дорогой абитуриент о соцреализме в отдельно взятой стране. И ведь сел, храбрец, и тему развил, и после вспоминал, что ведь хорошее сочинение получилось. Грамотный был, ну и политически подкованный, конечно, не без этого. А на его беду в приемной комиссии то ли вредители собрались, то ли завистники, но они слога не оценили ну вот совсем, проставив то ли «уд.», то ли «хор.». Ни то, ни другое дядю ну вот совершенно не устраивало, и пошел он узнавать причину такой невысокой оценки его трудов. И ведь сдержался как-то, хоть и молодой-горячий, ни мебели не порушил, ни пальцем не тронул, а спросил вежливо, что ж вы, мол, дорогие товарищи, мне такое поставили. А дорогие товарищи тоже вежливо так: а мы вам такое поставили исключительно за то, не менее дорогой товарищ, что тема у вас, вы уж простите, ну совершенно не раскрыта. Удивился дядя. А дорогие товарищи напирают: а доводилось ли вам читать, уважаемый, речь товарища Жданова, в которой вышеупомянутый товарищ много внимания уделил как раз теме вашего сочинения? А коли доводилось читать, то почему ж вы речь дорогого товарища Жданова в своей вступительной писанине ни единым словом не отразили? Так что идите, дорогой товарищ абитуриент, и рады бы помочь, да нечем, оценка ваша вполне заслуженная. Насупился дорогой товарищ абитуриент, но вышел, как и пришел - через дверь и вообще исключительно аккуратно. А часа через два узнал, что речь товарища Жданова касаемо соцреализма была опубликована аккурат накануне. И вот как-то так совпало, что вот не уделили должного внимания товарищи поступающие центральным газетам. Наверное, книжки какие-нибудь читали. Ну или еще что. А дяде вдруг как-то вот очень захотелось поучиться в университете, и чтобы непременно в этот год. И вообще, обидно. И решил поделиться он горем со словесником своим. Позвонил, обсказал. А словесник этот, надо заметить, уж очень был преклонных лет, по молодости живший в столицах и там же получивший много разного образования. Хороший был педагог, знающий. Теперь таких уж и не найти, а в ту пору еще встречались. Выслушал словесник дядю, и как-то вот разгневался, что это, мол, за порядки в университетах - его любимых учеников заворачивать. Много себе понимают. И на следующий день приехал разбираться. Это в восемьдесят-то (ну или около) годов! Ну, к нему в университете со всем почтением, что вас к нам привело, уважаемый, да не хотите ли присесть. А он и не отказывался - шутка ли, в его-то лета больше суток в дороге. Присел и просидел этак часа три, и все разговоры вел. Какие - в то дядю не посвящали, но как разговорам конец пришел, привели дядю в адиторию, выдали писчей бумаги, велели писать сочинение заново и убрались восвояси. Дверь, конечно, заперли. Ну, дядя и тут не заробел (он в те годы спокойно мог и по десять на-гора выдавать - что ему два). Вообщем, получил он свое заслуженное «отлично», проводил успокоенного словесника и пошел сдавать немецкий.
А с немецким у дяди было не то чтобы уж как-то совсем плохо, но и не особенно хорошо. Вообщем, предвиделись кое-какие трудности. Но его опосля сочинения никаким немецким было не испугать. И экзаменаторша попалась вроде не вредная, немногим старше дяди, одно плохо - все время норовила по-немецки поговорить. Да и рад бы дядя ей ответить, да все как-то слов не находилось. Утомилась экзаменаторша, ну оно и понятно, городская штучка - где ж ей против станционного студента сдюжить, и вежливо так интересуется, а где это вас, молодой человек, языку-то обучали. - Так в N-ске. - Да неужто в N-ске?!? Так ведь и сама я оттуда! А вот не знаете ли вы Надю В.? - Ну как не знать - в соседях живет. - И что же Наденька? Замужем? Детки есть? - Цвай киндер! - выпалил дядя. Ну и конечно, пораженная таким глубокими познаниями экзаменаторша отписала дяде «хорошо», взяв с него честное слово учить в университете какой-нибудь другой язык. А то мало ли что.